лгать - это все что я умею.

Эти трогательные большие глаза Юнхо,
убивают меня и заставляют:
"Кошелек, душу, жизнь? Бери что хочешь!!!"

Вот что значит скучать по Юндже)
аххаха

Сегодня вновь решали, что там с отпуском.
Вообще со мной все осталось так же,
но родители переиграли себе:
мама едет к папе в Латвию, там они берут машину дяди Айвара, едут в Чехию,
катаются там, кутят на свадьбе сестры, катаются, возвращаются в Ригу к дяде, тусят там.

А я все еще не знаю, куда деваться мне одной.
Я уже решила переиграть с августа, на вторую половину июля, потому что
август самый дорогой месяц для отдыха. А мне бы хотелось подешевле.



Кстати, кто-то может быть посчитает меня дурой, кретинкой и т.д.
но когда сегодня папа предложил поехать в Корею, я отказалась.

Потому что я не хочу ехать в страну, которая координально (на мой взгляд) отличается от привычных европейских стран,
одной ехать, самой (типа дикарем) - это я думаю на грани самоубийства)))
ехать с туристиеческой группой (экскурсионный пакет) - слишком для меня скучно.
Поэтому я лучше потусую где-нибудь в старушке Европе, даже если это будет Турция, я не расстроюсь.

Мне хочется в Корею, ради Кореи, и мне хочется действительно потусить там,
а не тухнуть абы с кем и абы как. Я просто думаю, что я одна там не справлюсь.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Чета я так ржала

plz next dont listen to them if see their is no future for them with out the 3 , coz sale say the contrary of what you said



люблю ютуб за душевные комментарии, которые заставляют меня гордо задирать голову,
глядя на них.
на ВСЕХ них.

Название: Bar "Paradise"
Автор: i_am_liar
Бета: Jay
Фандом: DBSK
Пейринг: ЮСу
Рейтинг: R
Жанр: romance
Саммари: Если они созданы друг для друга, то они встретятся в любой из параллельных вселенных. В аду или раю. В старом полуподвальном баре, или в новомодном лаундж-местечке для богемы. А бармен, всегда примет их в свои объятья и нальет идеальный напиток для идеальной встречи.
Предупреждение: Этот фик, как доказательство, что в какой бы вселенной они не жили, они бы обязательно встретились.
От автора: Этот фик не сиквел, не приквел, но очень связан с фанфиком "Бар "Девять кругов ада""



читать дальше


Сеул был невероятно красив по утрам. Особенно в такое утро, как это. Джунсу ехал в автобусе, сидя у окна и наблюдая, как солнце играет с желтыми, красными и оранжевыми листьями, подсказывая ветру, что их нужно скорее сдуть с веток. Это солнце уже совсем не грело, но все еще немного согревало сердце перед долгой и непредсказуемой зимой. Так и Джунсу не знал, что делать в этом городе, который за пару лет отсутствия стал ему чужим. Проведя три года в Чехии, привыкнув к европейской размеренности и плоским шуткам, парень больше не знал, кто он здесь. Но это так приятно - ехать утром в автобусе, слушая разговоры на привычном корейском языке.

Джунсу вышел на остановке, вдохнул воздух полной грудью и мягко зашагал по брусчатке. На часах было всего семь утра, хмельная молодежь неторопливо выходила из клубов, ловила такси или влезала в автобусы, направляясь домой, чтобы забыться пьяным сном. Джунсу их жалел, потому что сейчас видел так много вокруг себя. Где-то там, в Европе, он подающий надежды молодой фотограф, а здесь - ни имени, ни репутации, и нужно начинать все сначала. Парень и сам не понимал, для чего вернулся, но, бродя по улицам, он не жалел об этом. Погрузившись в работу, он забыл о том, как приятно просто делать снимки, о том, какое это дарит удовольствие, и что совсем не обязательно искать покупателей. Он больше не хотел продавать фотографии. Он больше не хотел продавать себя.

Пробродив целый день по городу, Джунсу присел на скамейку и открыл запотевшую бутылочку с банановым молоком. Время было еще не такое позднее, едва ли перевалило за 6 вечера, но парень действительно устал. Он гулял с самого утра, сделал кучу фотографий, но пока так и не придумал, чем он хочет заниматься в этом городе.

Солнце медленно садилось, наполняя небо теплыми цветами. Джунсу не удержался, достал камеру и сделал еще пару снимков. Медленно загорались фонари на улицах, хозяева включали витрины своих маленьких магазинчиков. Но внезапно внимание Джунсу привлекла вывеска, которая мигала и никак не хотела загораться. Через пару минут под ней открылась дверь, и оттуда выбежал высокий худой молодой человек. Он взглянул вверх, сложил руки рупором и крикнул что-то, потом хлопнул в ладоши - и вывеска загорелась.

Мягкое белое свечение перебивало все остальное освещение вокруг, так и зазывая к себе: Bar Paradise. Джунсу взглянул на часы. Наблюдая за городом, он не заметил, как время неумолимо приблизилось к восьми. Вздохнув, он закинул сумку на плечо, выбросил пустую бутылочку в урну и отправился искать пешеходный переход и автобусную остановку.

Джунсу переходил улицы одну за другой, спрашивал у прохожих, где ближайшая остановка, но все раз за разом указывали в разные направления. Парень шел и шел, пока вновь не увидел приятный свет вывески бара. Незаметно улыбнувшись своим мыслям, он вспомнил – от судьбы не уйдешь. Поэтому решил заглянуть в этот бар. Длинный коридор привел Джунсу к лифту. Он хмыкнул: обычно бары находятся на нижних этажах, а тут ни единой двери и только лишь один лифт. Вызвав его нажатием кнопки, Джунсу ждал. Достав телефон из кармана, он удивился, потому что связи совсем не было, а как только парень зашел в лифт, аппарат вообще моргнул и погас, как если бы села батарея. Но, не придав этому никакого значения, он нажал единственную кнопку в лифте – Up.

- Вверх так вверх, - сказал парень, поднимаясь. Но внезапно свет моргнул и лифт встал. Еще через пару секунд кабину тряхнуло, и стало совершенно темно. Только лишь буквы Up горели голубым светом, отражаясь от зеркал на стенах. Джунсу застучал по дверям:

- Эй! Тут кто-нибудь есть? Я в лифте застрял! Помогите! Ау! – прислушиваясь к звукам, он ощущал только липкую, густую тишину. Тошнота подкатывала к горлу, у Джунсу началась паническая атака. Клаустрофобия вновь дала о себе знать спустя несколько лет затишья. Когда стены начали сужаться, парень попятился, глубоко вдыхая и пытаясь сдержать себя и успокоить. Сотни отражений слова Up впечатались в мозг Джунсу. Внезапно лифт снова тряхнуло, и он опять начал подниматься, хотя свет так и не включился. Up погасло, а вместо него загорелось другое: Prudence (Благоразумие). Почему-то это слово не отразилось в зеркалах, но оно горело так ярко, что у Джунсу заболели глаза и он зажмурился. Впрочем, даже так он продолжал видеть надпись. Он чувствовал, как футболка прилипла к телу. Лифт снова погрузился в темноту, продолжая свое движение вверх. Парень открыл глаза, пытаясь трясущимися руками нашарить в сумке мобильник, но неожиданно высветилось другое слово: Justice (Справедливость).

- Какая нахер справедливость? Я тут сейчас сдохну, никто и не заметит. Черт, не надо было идти сюда. Нет вашей хваленой справедливости.
Лифт плавно ехал дальше, снова сменив слово: Temperance (Умеренность).

- Что за черт? Это что, добродетели? Господи, у кого ж ума-то на это хватило? – прохрипел Джунсу. Внезапно он нашел в сумке сотовый и достал его. Зажав кнопку включения, с надеждой уставился в экран. Тот загорелся, отобразилась заставка, но, пиликнув, снова вырубился. Джунсу чертыхнулся и швырнул трубку куда-то, где он брякнулся с металлическим звуком. – Ну давай же, лифт! По сути, осталась всего одна добродетель. Давай же!

И лифт, будто бы услышав просьбу, снова сменил слово – Fortitude (Мужество).

- Господи, вы издеваетесь. Мужественность? Да я удивляюсь, как только еще в штаны не наложил. Черт, ну давай же. Давай! – Джунсу пододвинувшись к дверям, вновь начал громко стучать в них, но ответом снова была тишина.

Внезапно лифт остановился.

- Приехали? – с надеждой прошептал Джунсу, задыхаясь уже на грани обморока. Прошла минута, затем еще одна, но лифт продолжал стоять. Внезапно панель с кнопками снова погасла, но в следующее мгновенье на зеркале отобразилась надпись:

4 добродетели позволили Роланду, Давиду, Ансельму и Куннице
Вознестись в рай и занять свое место в любом из небес,
Но был ли ты достаточно благоразумен, умерен в своих желаниях и прихотях?
Справедлив ли ты к другим и хватит ли у тебя мужественности, чтобы не отказаться от себя?
Если ты обманешь не нас, но себя, то мы низвергнем тебя в чистилище,
Но сейчас - добро пожаловать в рай!

Лифт тренькнул и открыл двери. Как только свет попал в кабину, Джунсу вырубился.


_*_*_*_*_*_*_


- Эй, чувак, ну очнись же ты, - кто-то тряс Джунсу за плечо. Затем стало мокро оттого, что кто-то обрызгал его холодной водой. Только после этого парень смог, наконец, открыть глаза. Перед ним было испуганное лицо молодого человека. – Эй, чуваак, с тобой все в порядке? Ты чего в лифте-то вырубился? Я тебя еле вытащил оттуда, тяжелый, как мешок с… Ну да ладно. Очнулся - и то хорошо, – закончил парень, отходя куда-то из поля зрения.

Джунсу сел и огляделся. Он находился в маленьком подсобном помещении, на диванчике. Парень встал и взглянул в висящее на стене зеркало – бледный, лохматый, с испуганными глазами. Повертев головой, он нашел свою сумку, проверил, на месте ли фотоаппарат, посмотрел на работающий мобильник и удивился.

- Что за нахер? – на ватных ногах Джунсу открыл дверь подсобки и сощурился от яркого света. – Ну едрить.

- О, так быстро пришел в себя? Чувак, ты чего в обморок-то упал в лифте? – проговорил парень, вытирающий стаканы, в котором Джунсу узнал того дылду, что спустился на улицу, когда вывеска отказывалась работать.

- У вас какой-то дьявольский бар. Честное слово.

- Хахахах, да нет, тебе показалось. Дьявольский мы прикрыли и переехали сюда, - рассмеялся парень за барной стойкой. - Сменили концепцию.

Джунсу посмотрел на бейджик на груди бармена: Чанмин.

- Что значит "сменили концепцию"?

- Ну, у меня довольно-таки странный начальник. Первый наш бар был в Хондэ, он назывался "Девять кругов ада", странное местечко было, скажу я тебе. Сначала он вообще удумал знаешь что? – довольно улыбался Чанмин, глядя на Джунсу.

- Что?

- У нас была система комнат и коридоров с дверями. И над каждой были написаны круги ада, ну там похоть, страсть, чревоугодие. Человеческие пороки, в общем. Но посетители путались в этих коридорах, двоих даже в больницу увезли как-то. Потом мы сделали другой вход и еще два года проработали относительно стабильно. Но помещение полуподвальное: темно, сыро, мрачно, вечно странный народ собирался. Правда, раз в неделю у нас очень крутой певец выступал. Но он пел только далеко за полночь, когда народу уже не было. А потом он решил вернуться на большую сцену, и поэтому перестал к нам приходить. Однажды еще был случай: каким-то странным образом у нас парень там один заблудился в тех коридорах, хотя тот вход мы закрыли. Странная была тогда ночь, до сих пор помню. Ему еще по ходу наш певец понравился, но фиг знает, что у них там вышло, нашел ли он его. Так вот, мы решили сменить концепцию и переехать. А у меня начальник прется по «Божественной комедии» Данте, не читал? – Джунсу отрицательно покачал головой. - Ну там ад, рай, чистилище, прочая фигня.

- А, ну что-то припоминаю, неужели настолько заморочен?

- Да не то, слово. Помешан. Вот и решил арендовать это странное здание, где свободен лишь четвертый этаж, но зато с отдельным входом и лифтом.

- Господи, не напоминай мне о вашем лифте.

- Да, я уже понял, что ты впечатлен. Все-таки скажу ему, чтобы не выпендривался и сделал обычный свет, а то все эти штучки с включением-выключением света и финальной фразой...

- И эти ваше добродетели.

- Что? Добро… что?

- Ну добродетели: благоразумие, справедливость, умеренность и мужественность. Они, видимо, высвечиваются на каждом этаже.

- Чего? Нет там такого, – нахмурился Чанмин. - Там одна кнопка Up и в конце - да, про добродетели вроде, но о них вообще ничего не упоминается.

- Ну бля… Ну ваще, налей мне самое крепкое, что у тебя есть, - вдруг поддавшись порыву, выпалил Джунсу. – Ой, что это я? Ну, в общем, да, можно мне выпить?

- Где-то я уже это слышал, - почесал голову Чанмин - и присел к нижним шкафам за посудой. - Но хрена с два я налью ему абсент, после того случая я психам абсент не наливаю.

- Чего ты там бормочешь? – Джунсу перегнулся через деревянную длинную стойку, разглядывая, чем там занимается бармен.

- Эй-эй, то, что мы тут с тобой так задушевно болтаем, не дает тебе права совать свой нос куда не надо. Так что сиди и жди, пока я налью тебе чего-нибудь.

Джунсу поудобнее устроился на стуле и достал из сумки камеру. Он пересмотрел фотографии, но подумав, что все равно дома на компьютере косяки будут виднее, решил все убрать и оглядеться. Крутанувшись на высоком табурете, Джунсу только сейчас обратил внимание на то, каким красивым был бар, и что не зря владелец выбрал это место.

Светло-бежевые стены имебель в тон: мягкие невысокие диваны, столики на кованых ножках и состаренные деревянные столешницы, выкрашенные белой краской. Также в центре стояли столики повыше, а рядом с ними - красивые стулья с обивкой из шелка. На другой стороне просторного помещения было небольшое возвышение, которое, скорее всего, выступало в роли сцены, сейчас там стоял рояль в чехле. Стойка, за которой сидел Джунсу, очевидно, когда-то была выкрашена морилкой, но, видимо, ее перевезли из старого бара, и, чтобы вписать в интерьер, выкрасили в белый цвет. Но краска уже слегка облупилась, и в трещинах было видно темное дерево. Проведя пальцами по стойке, парень почувствовал старинный деревянный массив. Но главным достоинством этого помещения были французские окна с легкими шифоновыми занавесками: они заменяли собой две стены, а по ту сторону был вечерний Сеул. Восхитительно чувство окутывало при взгляде на догорающее солнце: как будто в первом ряду, хотя это была всего лишь барная стойка. И хотя бар находился всего лишь на четвертом этаже, само здание стояло на холме, и поэтому вид на город был действительно волшебным. Рука Джунсу дернулась к камере, но сначала он вопросительно посмотрел на Чанмина:

- Можно я тут поснимаю? Красивое место. Как я сразу не заметил?

- Может, потому что ты в отключке был, когда я волочил тебя по этому красивому месту, – язвительно ответил бармен. – Да ладно, снимай на здоровье, пока народу нет.

- А кстати, почему народу нет?

- Да я бар еще не открыл, он работает с 10. И помнишь, я про певца рассказывал?

- Ага.

- Ну, вместо него шеф где-то откопал невероятного пианиста. Он так играет… В общем, когда на него посмотришь, никогда не подумаешь, что он так играет. А вот и он, - сказал Чанмин, поднимаясь из-за стойки и ставя перед Джунсу чистую стопку. А сам потянулся к пыльной бутылке с зеленоватой жидкостью.

- Мин, я бы на твоем месте не стал наливать эту дрянь, иначе будешь сам клиента откачивать, - не здороваясь, сказал только что вошедший парень.

- А че такое-то? Когда меня в последний раз просили налить самое крепкое, что у меня есть, я и налил абсента. Правда, тогда парень вырубился прям на стуле. Но он и до этого уже был в кондиции, - пожал плечами бармен.

- Ой-ой, я не хочу, чтобы меня отсюда унесли. Я хочу сам уйти, - всполошился Джунсу. – Я буду кофе, можно? С коньяком?

- Только если ты не против кофе, сваренного в турке, так как у нас все-таки бар, а не кофейня, и редко кто тут кофе заказывает.

- С удовольствием, - улыбнулся Джунсу. – А то я как-то передумал насчет самого крепкого, это все ваш лифт.

- Лифт, - буркнул себе под нос пианист и ухмыльнулся, а Чанмин, убрав стопку, скрылся в подсобке.

Джунсу уперся щеками в руки, делая вид, что рассматривает бутылки в шкафчике, но на самом деле он не мог оторвать взгляда от парня, который сейчас ходил кругами вокруг фортепиано, не решаясь его расчехлить. Джунсу никак не мог поверить в то, что вот такой вот парень может быть талантливым пианистом. Нет, он, конечно, слышал, что иногда творческие люди настолько глубоко погружены в свое искусство, что забывают есть, пить, и все остальное. Но этот же на людях выступает. А выглядел он, мягко говоря, не очень: черные как смоль волосы были собраны на затылке в узел, несколько прядок выбились из пучка и постоянно лезли в глаза. Под глазами темные круги, губы все потрескались, недельная неаккуратная щетина. Серый свитер с вытянутыми рукавами и пузырями на локтях. Из-под кофты торчала футболка, доходившая почти до колена, и жутко узкие джинсы с огромными дырками на коленях. Старые рваные белые конверсы выглядели не лучше, чем их владелец, грозясь потерять подошвы прямо здесь и сейчас.

- Ты долго будешь пялиться на меня? – Джунсу вздрогнул и наткнулся на хитрый прищур карих глаз, которые в упор смотрели на него.

- Ну, просто ты не похож на талантливого пианиста, - выказал свое недовольство фотограф.

- А много ли ты их повидал, пианистов-то, еще и талантливых, - парень продолжал ухмыляться.

- Немало, и ни разу не видел таких, ты как будто из месячного запоя вышел.

- Ну, почти так, - парень наконец отошел от инструмента, подошел к стойке и сел рядом с Джунсу.- Мин, мне тоже кофе!

- Ну едрить, Ючон, ты не мог раньше сказать? Чтоб тебя, тоже с коньяком? – послышался голос бармена из подсобки.

- Не, я же непьющий –Ючон поиграл бровями, глядя на Джунсу. – И мне сегодня играть еще.

- Непьющий он, тоже мне, – проворчал Мин, отодвигая локтем занавеску и выходя к стойке. - Как говорится, редко, но метко. Ты вспомни, когда тебя твой Джеджун бросил, что было?

- Мин, заткнись, а? – вспылил Ючон, но Джунсу предпочел пропустить эту перепалку мимо ушей и протянул ладонь пианисту.

- Ючон, значит? А я Джунсу, – пианист недоверчиво посмотрел на протянутую руку, слегка наклонив голову, но протянул свою в ответ. В тот самый момент, когда их ладони соприкоснулись,
фотографу показалось, что его сердце остановилось. Он смотрел на руку Ючона в своей, чувствовал ее тепло, а подняв глаза на пианиста, понял, что он ничего не знает об этом парне и, кажется, очень поспешил с выводами. Несмотря на обшарпанность парня, руки Ючона были идеальны: светлая кожа, длинные красивые пальцы с массивным кольцом, на котором было какое-то слово, но Джунсу было видно только «In….», аккуратные ногти.

- Дырку протрешь, - улыбался Ючон, но улыбка больше не была ехидной, скорее дружелюбной. Джунсу потупил взгляд и пробурчал.

- Кольцо красивое, но я не вижу всю надпись. Что там?

- Independent – независимый. Я всегда был таким, будучи ребенком, и сейчас, будучи композитором.

- Так ты еще и композитор?

- Ну типа того. И то, что ты назвал «из месячного запоя», называется творческий процесс. А ты чем занимаешься?

- Я? Пока не знаю. Ничем.

- В смысле? Как это ничем? А на что ты живешь? Что ты делаешь целыми днями? – вклинился в разговор Чанмин.

- Ну, я только вчера вернулся из Европы, там был подающим большие надежды фотографом. Но теперь не хочу заниматься этим за деньги. Я будто бы себя продаю, как… Ой, – смутился парень, прикрывая ладонью рот. - Ну, вы поняли.

Внезапно тренькнул лифт, и у Джунсу от этого звука побежали мурашки по коже. В бар вошли две девушки и парень и, заняв диванчик у окна, позвали Чанмина, чтобы сделать заказ. Через 20 минут бар наполнился людьми, разговорами, тихой музыкой из динамиков. Ючон улыбнулся одними глазами и протянул ладонь для рукопожатия.

- Ну что ж, Джунсу, было приятно познакомится. Но теперь мне бы надо слегка переодеться и расчехлить фортепиано.

Фотограф мягко пожал протянутую руку и с надеждой в глазах спросил:

- Может, я могу чем-то помочь? Давай я уберу чехол?

- Да нет, это как ритуал. Я сам. Пока!

Попрощавшись, Ючон отошел к инструменту и начал аккуратно расстегивать замки, будто бы снимая одежду с девушки, трепетно и нежно.

Джунсу все еще не мог оторвать от него взгляда. Не удержавшись, он достал фотоаппарат и, выкрутив приближение на всю мощь, начал снимать красивые пальцы, взъерошенные волосы и потрескавшиеся губы, находя в этом невероятно притягательность, а не неотесанность, как раньше.

Красивое белое фортепиано пока еще находилось в тени, но Ючон смотрел на него, забыв обо всех зрителях, которые наблюдали за ним. Довольно улыбнувшись, он скрылся в подсобке.

Фотограф продолжал сидеть за барной стойкой, воспроизводя в воображении все мягкие движения пианиста.

- Тебе еще чего-нибудь налить? – спросил внезапно появившийся Чанмин.

- Чай будет так же трудно приготовить, как и кофе? – спросил Джунсу

- Да нет, это пара минут, - сказал бармен, и через 2 минуты перед фотографом стояла чашка с крепко заваренным чаем. На блюдце лежали два кусочка сахара и долька лимона. Прикрыв глаза, парень глубоко вдохнул запах, но через мгновенье вновь открыл их. Свет в баре был уже приглушен, и только фортепиано было достаточно хорошо освещено. За ним сидел парень, в котором Джунсу не сразу узнал уже знакомого ему Ючона. Пианист сменил лишь верх, вместо свитера и длинной футболки теперь была белая, идеально выглаженная рубашка и черный жилет от костюма тройки. Волосы парень распустил, и теперь кудрявые локоны обрамляли лицо. И если смотреть в профиль, то не было видно опухших глаз и щетины. На нем были все те же узкие джинсы и драные кеды, но вряд ли на это кто-то обратил внимание, когда Ючон опустил пальцы на клавиши.



Ючон не представился, он не кланялся и не улыбался. Просто играл, окунаясь в мир, созданный им самим, показывая эту вселенную своим слушателям. Джунсу будто бы снова оказался в объятьях старой Праги, которая путала его своими узкими улочками, зазывая в старинные кофейни. Фотограф вспоминал свою первую осень там: она была так похожа на эту, с красными листьями, солнцем и прогулками, но там все было таким чужим, а эта мелодия как будто бы всегда была в нем. Как будто мотив из шкатулки, которую он нашел когда-то давно. Джунсу уже хотел было слезть со стула, подойти к фортепиано и сесть рядышком с пианистом, но Чанмин - видимо, предугадав его мысли - схватил за руку и прошипел:

- Если ты вмешаешься, он тебя по стенке размажет. Поверь мне.

Джунсу пару раз непонимающе моргнул, а потом до него дошло, что он всего лишь случайный знакомый, который не имеет никакого права даже на простые прикосновения. Но аккуратно скользящие по клавишам пальцы гипнотизировали его. Ючону, кажется, даже не нужно было смотреть на клавиатуру: его глаза были закрыты, а сам парень раскачивался в такт мелодии, нажимая драными конверсами на идеально блестящие педали.

Фотограф готов был сам себе дать пощечину за то, что так поверхностно судил об этом пианисте сначала. Теперь он видел истинную сущность, чистую квинтэссенцию таланта, не замутненную ничем. Этому парню не нужны были слушатели, ценители и те, кто будут восхвалять его. Ему достаточно самого себя, музыки и…

Внезапно Ючон открыл глаза и, повернувшись к Джунсу, одними губами произнес:

- Это ты.

Джунсу не сразу понял, в чем смысл. Спустя мгновенье до него дошло, что пианист за короткий разговор прочитал его, как книгу. Не зная подробностей, он все почувствовал. И то, что он играл, было не заранее сочиненной мелодией, а импровизацией, создаваемой в эту самую секунду. В мыслях о Ючоне фотограф не заметил, как уснул, сидя на высоком табурете. Уронив голову на руки, он думал о пианисте и во сне, представляя, как тот протягивает к нему холодные ладони. Длинными пальцами хватает за края футболки и тянет вверх, заставляя Джунсу поднять руки и тем самым помочь снять лишнюю одежду. Фотограф мог лишь смотреть на этого красивого, пусть чуть неухоженного, но такого невероятно привлекательного парня, и позволять ему делать с собой что угодно. Ючон вел кончиками пальцев по лицу Джунсу, оглаживая брови, целуя веки, трогая нежную кожу за ушами, прикасаясь к пухлым губам, потом опуская руки на грудь, обводя круговыми движениями соски - и лишь потом прижимая парня к себе и мягко целуя в шею. Джунсу горел от такой щемящей нежности, обнимая музыканта в ответ, чувствуя его тепло сквозь белую рубашку голым животом. Фотограф знал Ючона, хотя скорее чувствовал, что он любит вишни, любит спать на животе, любит крепкий, но холодный кофе, никогда не завтракает, иногда не обедает, редко ужинает и вообще потерян во времени суток. Джунсу знал, что тот ласков и чувствителен, что пианист всегда втягивает живот, когда он прикасается к нему. Он все это уже знал, хотя они знакомы всего пару часов и это всего лишь сон.

Внезапно Джунсу проснулся. Его мутило, а все вокруг раскачивалось. Через мгновение он понял, что кто-то несет его на спине. Протянув руки и дотронувшись до живота, Джунсу уже знал, что это Ючон. И уже через мгновенье он снова спал.

Фотограф открыл глаза и тут же закрыл их обратно: яркий свет слепил и резал. Накрывшись с головой одеялом, парень свернулся калачиком, но в процессе почувствовал кожей кого-то еще. Перевернувшись и чуть-чуть приоткрыв левый глаз, Джунсу увидел спящего Ючона. Музыкант спал на животе, открывая взору плавные изгибы широкой спины. Фотограф тут же заглянул под одеяло, но сам он был в трусах, а на пианисте были пижамные штаны.

- Ничего не было. Ты вырубился, и я притащил тебя к себе. А кровать у меня одна, уж прости, - хриплым со сна голосом сказал Ючон, переворачиваясь на спину, а затем садясь на постели.

Подтянув упавшие штаны, пианист вышел из комнаты. Джунсу потер пальцами глаза, потянулся, встал и, натянув лишь джинсы, отправился в след за парнем. Тот обнаружился на крохотной кухне, в которую не влезло ничего, кроме кухонного гарнитура, – ни стола, ни стульев. Но зато терраса была огромна. Фотограф направился туда, попутно ища часы на полочках кухни, на стене или хоть где-нибудь.

- Шесть утра, если ты об этом! – крикнул из кухни Ючон, а потом вышел к Джунсу с двумя кружками кофе. – Если у тебя много вещей, здесь будет тяжело вдвоем, но мы можем поискать другое жилье.


contador visitas

Простите, что поднимаю, просто, наконец, спустя очень и очень долгое время я выкладываю продолжение.
Вы спросите: "Продолжение? Этого законченного фика?" Вот как-то так. Продолжение тоже было написано давным-давно.


Название: Bar "Nine circles of Hell"
Автор: i_am_liar
Бета: Jay,  life88
Фандом: DBSK
Пейринг: ЮСу
Рейтинг: R (за лексику и рукоблудство Ючона)
Жанр: romance
Саммари: Этот голос оставлял после себя лишь желание обладать этим парнем. Чтобы этот голос шептал, говорил, пел, стонал, просил Ючона никогда не останавливаться и не оставлять его.
Предупреждение: Во всем виноват Ючон, потому что я задумывала фик на 500 слов, только про бар, а он тянул меня за рукав, канючил и заставлял переписывать, дописывать и добавлять. Я знаю, что это стоило бы расписать хотя бы до миди, но я не могу. так что конец считаю официально слитым.




We met by accident.
Became friends by choice.
We fell in love by fate.

cr: tumblr lovingyoochun

читать дальшеЭто был худший день в жизни Ючона. По крайней мере, он так думал, пока пьяный в дрова брел куда-то по ярко освещенной улице Хондэ. Люди вокруг смеялись, пели песни и громко разговаривали. Парень их ненавидел, всех и каждого.

Начальник на работе слетел с катушек и свалил кучу проблем и бумажной рутинной работы на своего помощника, каковым и являлся Ючон. Затем он решил поехать к любимой девушке в надежде на сочувствие и утешение. Но открыв своим ключом чужую квартиру, обнаружил разбросанную - очевидно, второпях - одежду. Решительно распахнув дверь в спальню, он увидел ее с другим. Сохи, задыхающуюся от собственных стонов, и незнакомца, который нависал над ней, но на шум повернул голову. Ючон не увидел в его глазах испуга или смущения. В его взгляде чувствовалась лишь надменность, и удовольствие от сложившейся ситуации, что их наконец поймали. А значит, он однозначно лучше. Ючон с остекленевшим взглядом попятился назад, споткнулся о чужие брюки и, будто опомнившись, быстро сбежал из квартиры.

И вот через четыре часа после всего этого он брел по улице, не зная, какой еще гадости ждать от судьбы. И эта самая гадость не заставила себя ждать. Ючон споткнулся о выступающий краешек брусчатки и повалился на тротуар. Запутавшись в полах пиджака, он покатился по земле и внезапно почувствовал, что его несет куда-то вниз по ступенькам, каждая из которых болью отдавалась в ребрах. В итоге он грохнулся спиной, посмотрел вверх и увидел темное звездное небо, огни города и бетонные стены лестницы, ведущей в какой-то подвал. Кряхтя, парень встал, стал отряхивать костюм, но голова сразу начала кружиться. В попытке понять, куда свалился, он обернулся - и увидел лишь лестницу, ведущую наверх, а прямо перед собой - черную железную дверь с табличкой. Бар "Nine circles of Hell". Ючон ухмыльнулся тому, как символично название заведения. Он свалился сюда, как в преисподнюю, и вот она - дверь в ад.

- Но раз уж это бар, я определенно должен заглянуть. Это знак, ни больше и не меньше, – пробормотал парень, поворачивая ручку.

Ючон вздрогнул, когда за ним захлопнулась дверь. Он оказался в красном коридоре, в конце которого зиял черный проем. Стоя перед еще одной дверью, Ючон был готов рассмеяться, потому что на ней было написано белыми буквами: "Limbo" (Лимб).

- Что, правда круги ада? Все девять? Да ну, не может быть, - подумал Ючон - и сделал ещё один шаг. Маленькая черная комната. У противоположной стены потрескивала мигающая лампа дневного света, над белой дверью виднелась красная надпись: "Lust" (Похоть).

Парень тяжело сглотнул и двинулся дальше. Толкая дверь за дверью и натыкаясь на надписи: "Gluttony" (Чревоугодие), "Avarice" (Скупость), "Anger" (Гнев), "Heresy" (Стены города Дита), "Violence" (Город Дит), "Fraud" (Злопазухи). Оказавшись в очередной клетушке, Ючон запустил руку в волосы и почти закричал от ужаса. Он не понимал, кошмар ли это или лишь его больная фанатазия. А может, он действительно попал в ад и заслужил все это. Но что он мог поделать? Лишь идти дальше. Последняя дверь оказалась огромной и очень тяжелой. Надпись гласила «Treachery» (Предательство)*. Под ней красовались слова:

Ты готов предать родных и близких, свою родину, друзей и благодетелей?
Ты готов предать самого себя? Тогда Иуда, Брут и Кассий ждут тебя.
Возможно, Рай где-то рядом.

Ючон толкнул дверь, но она не поддалась. Сильнее надавливая плечом, парень сделал еще одну попытку, но все было бесполезно. Он начал бить кулаками и кричать, просить о помощи - и наконец, обессилев, сполз на пол. Когда его глаза оказались на одном уровне с ручкой, он заметил небольшую наклейку с почти издевательской надписью «тяни на себя». Ючон нервно рассмеялся - и потянул. Дверь легко открылась.

Лохматый, злой, помятый и почти трезвый от пережитого ужаса, Ючон стоял посреди вполне себе уютного небольшого бара.

- Эй, чувак, ты как оттуда вышел? Там что, внешняя дверь открыта? Кто ее, черт подери, снова открыл? У нас же теперь другой вход. Эй, парень, ауууу? Ты как вообще? – бармен, стоявший за стойкой, быстро подошел к Ючону, потому что тот продолжал стоять посреди зала и тупо пялиться в пространство. – Черт, мы ж уже закрыли ту дверь, потому что там эта путаница с коридорами людей отпугивала.

- Ну бля… Ну ваще, налей мне самое крепкое, что у тебя есть, - выпалил Ючон - и уселся на табурет у барной стойки.

Бармен тут же нырнул обратно, и через пару секунд поставил перед гостем стопку. Затем, погромыхав чем-то в шкафчике, извлек пыльную бутылку с зеленой жидкостью:

-Эй-эй, как там тебя... Эээ, – прищурился Ючон, пытаясь разглядеть имя на бейджике. - Чанмин, ты меня убить решил своим пойлом? Я хочу надраться, а не умереть.

- Все окей, это то, что тебе надо.

Чанмин отвинтил крышку и налил полстопки зеленого напитка. Затем положил сверху чайную ложечку, в неё - кусочек сахара, а потом чуть-чуть облил его алкоголем.
- Теперь не дергайся, а то все испортишь.
Он поджег сахар, и тот начал плавиться, просачиваясь карамелью в напиток. Как только последняя крупинка догорела, бармен убрал ложечку.

– Пей, быстро.

Ючону не нужно дважды повторять, он хватает стопку и опрокидывает ее в себя. Напиток обжигает горло, горчит, но сладость остается на языке.

- Вот это да… Что это за фигня?
- Это абсент. Еще? Только много лучше не стоит.

Третьей стопки Ючону оказалось очень достаточно, и он засобирался было домой. Но бармен вновь заговорил с ним:

- Ну что? Все, что ли? Может, еще чего-нибудь? Воды? Не торопись уходить, сейчас здесь будет интересно.



Все плыло перед глазами, часы над полками с алкоголем двоились, но, приложив усилие, Ючон понял, что на них ровно три часа ночи.
Неожиданно и без того неяркое освещение бара почти потухло, и лишь пара светильников осталась гореть над стойкой.
Ючон испуганно огляделся, но парочка за дальним столиком продолжала свой разговор, а на другом конце зала какой-то мужчина пил пиво и смотрел на сцену. Приглядевшись, можно было увидеть силуэты людей, двигающихся по ней. Раздались глухие удары – барабанщик проверил звук. Кто-то постучал пальцем по микрофону и негромко кашлянул. Ючон был уже заинтригован. Абсент освободил голову от мыслей, и он уже забыл о проблемах на работе и измене девушки.

Тихие звуки синтезатора наполнили бар, и один яркий луч осветил вокалиста. Но этот свет не давал ничего, кроме очертаний лица: взлохмаченная челка, закрытые глаза, кончик носа, пухлые губы. Все остальное терялось в темноте, концентрируя внимание лишь на звуке. Ючон никогда не любил теноров. Считал, что парни не должны так петь. Но от манеры исполнения этого парня бежали мурашки по коже, окутывая его, вышибая остатки мыслей, хотя после алкоголя их и так оставалось не слишком много. Этот голос оставлял после себя лишь желание обладать этим парнем. Чтобы этот голос шептал, говорил, пел, стонал, просил Ючона никогда не останавливаться и не оставлять его. Парень не заметил как погрузился в какой-то транс погрузившись в песню, голос и кажется он плыл в океане звуков, но на деле он всего лишь покачивался в такт музыке. Незнакомец пел, убаюкивая, расслабляя, унося по волнам сознания, даря наслаждение. Но тихий неторопливый первый куплет закончился, и яркий свет озарил сцену с более резким аккордом. Для пьяного сознания Ючона это было так неожиданно, что от вспышки он свалился с высокого табурета и приложился затылком об пол.

- Черт, как это может быть? Кажется, я влюблен, но, скорее всего, я просто вдрызг пьян, - несмотря на сказанные самому себе слова, Ючон ловко вскочил на ноги, потирая ушибленное место, и снова уселся на стул, разглядывая солиста уже в свете софитов. Он просто не мог поверить, что этот голос настоящий. Песня гипнотизировала его, но в следующее мгновенье он перегнулся через стойку, схватил Чанмина за рубашку на груди и притянул к себе.

- Быстро, кто это? Как его зовут?
- Эй-эй, поаккуратнее. Все, что я могу тебе сказать: его зовут Шиа, и он выступает здесь раз в неделю поздно ночью, когда почти никого нет.

Ючон бы и дальше тряс бармена, но ему хотелось слушать песню в исполнении загадочного парня и следить за ним, не отрываясь.
Раньше Ючону нравились парни, и он считал себя бисексуалом, но ни один из них не вышибал мозги так сильно, как этот. Он старался поймать взгляд певца, но тот упорно пел с закрытыми глазами. Но тут внезапно распахнул их. Ючон пошатнулся на табурете и снова упал бы, если бы не держался за стойку. Черные глаза будто говорили: "Ты сделаешь, все, что я прикажу". Шиа прекрасно владел своим голосом, он без проблем брал невероятно высокие ноты, жмурясь и держась за стойку микрофона аккуратными пальцами.
Ючон знал, теперь он хочет, чтобы эти глаза смотрели только на него, как сейчас. Он хочет знать имя, адрес, телефон, родителей, имя кошки или кто там есть у этого парня. Он хотел быть жизнью этого парня.
Глаза пленяли, Ючон смотрел в них и не мог вымолвить ни слова, просто продолжал смотреть на певца, оценивая не только его вокальные данные, но и очень привлекательное тело. Бедра, которыми он покачивал в такт. Шиа поворачивался к музыкантам и растягивал полноватые губы в хитрой улыбке, подмигивая гитаристу. Ючон был готов встать и врезать музыканту за то, что певец улыбнулся ему. Но парень вновь смотрел, как казалось, на Ючона, на него, поэтому он продолжал сидеть и слушать. Этот голос пробудил в его пьяном сознании забытое чувство любви к жизни, к музыке. Ведь раньше он неплохо разбирался в ней. А теперь он гребаный клерк, вечно куда-то бегущий по расписанию.
Голос медленно затихал, луч постепенно угасал, и последние строчки звучали почти в полной тишине. Ючон растерялся в темноте, и в какой-то момент он не понял, закрыты его глаза или открыты.

Когда свет снова появился в сознании Ючона, парень почувствовал не только резь в глазах, но и жуткую головную боль. Ему казалось, что голова - это один огромный пульсирующий орган, а рот – пустыня Сахара. Разлепив веки, он не сразу понял, где находится, но из затуманенной памяти начали всплывать двери с названиями главных человеческих пороков, темнота, невероятный голос и парень, который пел тем самым голосом.

- Где он? – Ючон резко сел и схватился за голову.
- Кто "он"? Шиа? Ушел давно. А ты вырубился, прям в баре, пришлось тебя на диван уложить. Славно, что ты проснулся, а то я как раз закончил с посудой и хотел бы поскорее попасть домой. Так что давай, вываливай-ка отсюда, – спокойно сказал Чанмин, вытирая бокалы полотенцем и расставляя их по шкафчикам.
- Черт, и где теперь его искать?
- Ты его найдешь, если захочешь этого, - сказал бармен, оставил на столе клочок салфетки и ушел в подсобку. Ючон развернул бумажку и прочитал: «Это моя счастливая песня. Благодаря ей я был замечен, благодаря ей я зарабатываю отличные деньги, благодаря ей я встретил тебя».

Ючон посидел еще пару минут, приходя в себя, и, оглядевшись, двинулся к двери. Он подергал за ручку: не открывается. Припоминая какие-то движения прошлой ночи, попробовал толкнуть, но без толку.
- Ты кретин, за этой дверью еще девять. Снова хочешь испытать все это? Выход вон там, - указал на дверь в противоположном конце помещения внезапно появившийся Чанмин.

Поднявшись по лестнице, Ючон вышел на улицу и зажмурился. Яркое утреннее солнце светило вовсю, а люди спешили на работу, обходя парня и чуть подталкивая его с разных сторон плечами. Запахнув посильнее пиджак, он поежился и посмотрел на часы: 8:17.

- На работу опоздал, ну и к черту ее. Мне там кто-то давно предлагал работу аранжировщика... Вернусь к любимому делу, к черту. К черту эту офисную фигню.

Ючон шел к станции метро, шаря в карманах в поисках мобильного телефона, а когда нашел, тут же позвонил начальнику и заявил, что увольняется. Добавил еще, что в течение дня обязательно заглянет, чтобы оформиться в отделе кадров.

Подремав в метро под мерное покачивание вагона, Ючон почувствовал себя почти бодрым и готовым к совершению подвигов.

Переступив порог квартиры, парень сразу, не снимая обуви, прошел в гостиную и достал с полки коробку, в которой хранилась куча старых визиток. Нашарив нужную, он тут же набрал указанный номер.

- Юнхо? Привет. Это Пак Ючон, в прошлом неплохой аранжировщик, которому ты когда-то предлагал работу. Я отказался, но сейчас мне бы хотелось поработать с вами. Дружииище, мне так нужна твоя помощь. Ты еще помнишь меня?

- Черт, Ючон! Конечно, я помню тебя, и ты очень вовремя. Наш чувак сбежал к конкурентам, и нам нужен кто-то мегаталантливый и неизвестный еще никому. Ты идеально подходишь. К тому же сейчас мы работаем с серьезными звездами. Давай, жду тебя через два часа в офисе. Успеешь?

- Да конечно. Буду. Адрес подскажи? А то вы, наверное, давно съехали со старого-то.

Ючон нажал отбой, закричал и запрыгал от радости, швырнул телефон на диван и побежал к двери, чтобы, наконец, снять уличную обувь. Раздевшись, он отправился в душ. Намыливая голову, парень размышлял о том, какой вчера был день недели и как бы ему снова найти тот бар, а в нём - Шиа. Может быть, он даже предложит ему записываться в студии, в которой будет работать. Покажет этого парня Юнхо, потому что этот Шиа очень талантлив. Ючон даже не задумывался о том, что еще вчера у него были отношения с девушкой, а сейчас он стоит в душе, намыливается и откровенно мечтает, как бы скорее добраться до этого самого певца с его невероятным голосом, губами, черными глазищами и красивыми руками. Новоявленный аранжировщик стоял под горячими струями воды, прикрыв глаза, и ласкал себя, надеясь, что этот певец будет принадлежать ему. И петь только ему.

Через два часа Ючон шел по коридору современного, очень стильно обставленного офиса. Подойдя к секретарше, он сообщил, что пришел к Чон Юнхо. Его тут же проводили к начальнику. Ючон был рад видеть старого товарища, готового помочь ему круто изменить жизнь. А новый начальник решил все-таки проверить профпригодность своего друга.

Проведя гостя до студии, Юнхо открыл перед ним дверь.

- Ючон, это не те парни, с кем, как я планирую, ты будешь работать, но у них тут проблема с песней. Уже не знают, что с ней делать дальше, потому что она не собирается в то, что им хотелось бы видеть в идеале.

Ючон слегка обалдел от такого резкого поворота событий. К тому же он давно не сидел за пультом, а тут вся техника новая, и он совсем растерялся. Но, оглянувшись, парень уже не увидел своего друга. Лишь пять замученных музыкантов сидели в комнате и продолжали смотреть на него.

- Привет, ребята, я Ючон. Давно не занимался аранжировкой, и такой современной аппаратуры не видел. Но давайте попробуем.
- О чем только думал Юнхо, предлагая нам какого-то новичка, который нифига не шарит? Нам опытные чуваки ничем помочь не могут. А тут, - проворчал длинноногий парень, скрещивая руки на груди.
- Эй-эй, как там тебя, не гони лошадей. Давай посмотрим, на что я еще способен. Вы, давайте вот туда, – Ючон показал на комнату за звуконепроницаемым стеклом. - А я останусь тут. Хочу хотя бы послушать, с чем у вас там проблема. Я так понимаю, все инструменты и вокал уже прописаны? Так? Осталось свести. И вам почему-то все не нравится.
Парни устало поднялись с диванчика и отправились в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Ючон же, включив связь, сказал, ухмыляясь:

- Только давайте с огоньком, чтоб я понял, что вам надо, - и крутанулся в удобном кресле, чувствуя, что он, наконец, в своей тарелке.

Ючон не заметил, как пролетело время. Спустя час после начала работы музыканты перестали относиться к нему пренебрежительно, а через три уже считали его самым лучшим чуваком на свете. Через восемь они, наконец, свели трек и закончили аранжировку. Вывалившись из студии, все взмыленные и потные, ребята пригласили Ючона выпить. Отметить, наконец, законченный трек. Но тот отказался и пошел с диском к Юнхо.

- Ну что? Свели мы этот трек. Правда, помучился с ребятками порядком, они у тебя с гонором. Но ничего, справился. Послушать хочешь?

После прослушивания Юнхо похлопал Ючона по плечу. И тут же достал контракт:

- В общем так, Ючон. Тут наметилось выгодное дело. Для своего камбека в наше агентство перешел популярный певец Ким Джунсу, знаешь его?
- Эм… Нет, не слышал. Я на пару последних лет выпал из музыкального бизнеса и втухал на офисной работе.
- О боже, ты? Талантливый музыкант, аранжировщик и композитор возился с бумажками? Прям не верится. Так вот, значит, он притащил из прошлого агентства только своих музыкантов, а аранжировщика, конечно же, предоставляем мы. И тут еще подстава такая, что наш лучший сбежал. Слава богу, ты так вовремя появился. Вот и будешь с ним работать. У него своя отдельная студия. Но сейчас, - Юнхо посмотрел на наручные часы, – уже 22:17, и пора бы сваливать отсюда. Тебе так не кажется? Джунсу придет завтра. И ты приходи, часов в 10, он довольно-таки ранняя пташка. Его студия – 3D. На этаж выше, а там сам найдешь.



Оказавшись дома, Ючон вспомнил о незаконченных делах, о том, что так и не попал в старую контору, о том, что надо бы забрать вещи из квартиры Сохи. Но подойдя к календарю на холодильнике, он отметил ярким маркером следующую среду - день, когда таинственный Шиа станет его.
На следующее утро парень первым делом побежал на бывшую работу, чтобы поскорее отделаться от этой фирмы. Шеф был в полном недоумении, предлагал повышение и прибавку к зарплате. Но Ючона это больше не интересовало. Поглядев на часы, он обнаружил, что уже опаздывает на час, поэтому поспешил в студию.

Поднимаясь на третий этаж в лифте, Ючон радовался, что ему больше не надо носить костюмы и туфли. Теперь он мог ходить в любимых джинсах, толстовках и завязывать волосы в забавный узелок на затылке, чтоб не мешались.
Когда двери открылись, Ючон так и застыл. Перед ним на всю стену вестибюля третьего этажа висел огромный плакат: «Ким Джунсу – возвращение легендарного голоса Южной Кореи». А с плаката на него смотрел тот самый Шиа.

Как только Ючон собрал мысли в кучу, он тут же рванул по коридору, притормаживая у дверей и разглядывая таблички: 3A, 3B, 3C. Вот оно – 3D!

Открыв дверь, парень заходит в помещение - и не видит никого. В самой студии темно, но в комнате с микрофоном горит свет, именно там и стоит Джунсу. Но ни звука не доносится оттуда, и певец не видит, как вошедший садится в кресло и включает громкую связь. Снова эта песня, которую аранжировщик слышал в баре той злополучной ночью. Включив свой микрофон, Ючон произносит:
- Ну вот я и нашел тебя, Шиа Джунсу.
Распахнув глаза и узнав обладателя голоса, Джунсу улыбается:
- And I’m feeling good.

Названия кругов ада взяты из Божественной комедии Данте Алигьери английский и русский литературный перевод.

запись создана: 07.11.2011 в 03:03

Я немного завидую людям,
живущим в больших городах.
Но еще больше я завидую людям,
живущим у моря.